Империям (а в еще большей степени самозванным претендентам на имперский статус) свойственно навязывать подданным мысль, что они, подданные, и живут-то только благодаря государству. Что именно империи дали им все. Пропитание. Образование. Карьеру. Благополучие. Жизнь.
Коллаж Дрон Медиа
И поэтому они, подданные, в постоянном огромном долгу. В частности, все без исключения должны государству свою жизнь. Образование, карьера, благополучие и даже пропитание, как водится, достаются далеко не всем. Но жизнь-то у подданных, которые еще не померли, есть. Вот её-то по первому требованию извольте вернуть.
В демократически организованных обществах граждане готовы погибнуть за свои принципы и ценности государства, владельцами которого они являются. У подданных империй ценность, в сущности, одна — сама империя, которая ими владеет.
И Советский Союз, и Россия, которая подчеркивает преемственность с ним, отношения со своими подданными строили именно так. "Родина дала тебе все, поэтому родина возьмет у тебя тоже все".
Именно поэтому пропаганда смерти "во благо государства" звучит в России так мощно. А откровенная нехватка у самозванной империи желаемых успехов приводит к таким пропагандистским пережимам, что целью служения подданных государству становится их гибель сама по себе.
Сразу после окончания Второй мировой тему "погибших за родину" власти СССР не слишком педалировали, даже несмотря на то, что с июня 1941 года СССР из агрессора превратился в жертву агрессии. До 1965 года "день Победы" даже официальным праздником не был. И после этого основным его лейтмотивом было то, что официально признанные 20 миллионов погибли "за то, чтобы жили следующие поколения". То есть, день Победы был "за жизнь".
Но потом советская империя все-таки рухнула, а затем провалилась и нежная попытка ее демократизации. Путин воссиял новым солнцем российской государственности, и имперские пропагандистские нарративы не просто вернулись, а приобрели совершенно новое качество.
Акция "Бессмертный полк" в России. Люди выходят на шествие с портретами своих покойных родственников. Кадр из видео телеканала "Время" (vremya.tv)
Во-первых, день победы над нацизмом стал в России фактически праздником номер один. При этом стало привычным подчеркивать, что СССР внес в эту победу такой грандиозный вклад, который напрочь затмевает вклады всех остальных членов антигитлеровской коалиции.
Обосновать это было довольно трудно, учитывая то, что победы Советской армии стали экономически возможны только благодаря американскому ленд-лизу и тому, что Британия, США и другие союзники продолжали воевать с войсками и флотами стран Оси в Африке, Азии и в мировом океане (причем, не забываем, еще с тех времен, когда СССР был союзником Оси).
Поэтому единственным показателем грандиозного вклада СССР, который с точки зрения имперской пропаганды оказался годен к предъявлению, стало неимоверное количество человеческих жертв.
Те самые 20 миллионов погибших, которые намертво застряли в массовом сознании советского народа. Другие подсчеты, в том числе вполне официальные, давали даже большие цифры, но "говорящим" числом в итоге стали именно 20 миллионов.
Никакая другая страна, которая участвовала во Второй мировой, "похвастаться" таким количеством жертв не могла. Поэтому именно эти 20 миллионов смертей Россия стала поднимать на знамена "своей" победы, как бы мимоходом добавив в тот же контекст фантастически неуместный по всем меркам, кроме откровенно имперских, лозунг "можем повторить".
В итоге победа — теперь уже любая победа, в том числе будущая — начала в сознании россиян связываться в основном с 20 миллионами погибших. И эти 20 миллионов стали восприниматься — сознательно или нет — не просто как "духовная скрепа", не просто как цена победы, а как один из важнейших результатов войны, равный собственно победе.
Но империи оказалось мало и этого, и ее пропаганда принялась уравнивать погибших на войне со всеми остальными умершими.
Живых ветеранов на ежегодных шествиях постепенно и неизбежно заменили их поминальные портреты, потом усилия кремлевской пропаганды превратили поминальные шествия в буквально празднования прошлых смертей. В извращенные "крестные ходы", которые сначала канонизировали погибших на войне, но с какого-то момента начали прославлять всех "погибших за империю", включая последнего царя Николая, непоследнего генсека Иосифа, "афганцев" и даже неформально реабилитированных членов анти-горбачевского ГКЧП.
Все мертвые оказались за путинскую империю, а все живые россияне оказались их последователями.
Похороны российского солдата в Бурятии в 2022 году
Это, конечно, не "культ смерти" как таковой. Но это вполне четко выстроенный культ гибели именно за империю. Культ, который не просто допускает для последователя такую смерть, а требует ее.
Конечно, на уровне обыденного сознания россияне не исповедуют ничего подобного, но они начинают вещать именно в этом ключе, когда разговор заходит об "утверждении величия России" и "защите ее интересов" — в том числе посредством войны в Украине.
Для нынешней кремлевской империи жизнь подданного представляет меньшую ценность, чем его смерть. Послать мобилизованного на передовую фактически без оружия — легко. Превратить живого уголовника в мертвого святого, позволив Пригожину сделать его трупом под Бахмутом — нет ничего проще. Отправлять в бой новичков без подготовки - а почему нет, если главной подсознательной целью войны является максимальное накручивание счетчика собственных потерь?
В пародийном романе Михаила Успенского "Там, где нас нет" богатырь Жихарь родил непобедимый лозунг "умри, но сдохни". Через много лет, незадолго до своей кончины, Успенский написал сатирическую антиутопию "Райская машина", в которой большую часть населения России ради всеобщего блага призывали отправиться через специальный аппарат неизвестно куда, где вроде бы лучше, но это точно неизвестно, потому что оттуда никто не возвращается.
Нынешняя Россия сделала реальностью обе его фантазии.
Во всяком случае, она устроила так, что некоторые ее живые искренне завидуют ее мертвым.