Война в Украине длится уже более четырех месяцев. За это время Россия уничтожила сотни городов, разрушила многие дома и убила тысячи мирных жителей. Но украинские защитники не сдаются. Более того — они готовы бороться до конца, защищать свою землю.
"Дрон Медиа" пообщался с украинским добровольцем, военнослужащим спецподразделения "Хорт" Александром Кондратенко, который до войны работал аналитиком в политической сфере.
Неделю назад Александр вернулся в родной Киев из последнего неоккупированного города Луганской области Лисичанска. В тылу он также делает все возможное для скорейшего завершения войны, несмотря на то, что личных забот предостаточно — 15 марта в дом Александра попала вражеская ракета, поэтому ему предстоит восстанавливать жилье своими силами.
О территориальной обороне
С 1 января 2022 года в Украине вступил в силу закон "Об основах национального сопротивления". Он, в частности, предполагает создание сил территориальной обороны. Тероборона (ТрО) — это отдельные войска в составе Вооруженных сил. Их основная задача – защищать город от врага. Александр Кондратенко рассказал, как происходит отбор в ТрО и как готовят войска к боевым задачам.
— В начале мая территориальной обороне в Украине официально разрешили выполнять задачи в районах боевых действий. Сколько времени нужно на подготовку бойцов? Насколько реально их обучить до уровня военнослужащих?
— Учитывая, что с 24 февраля в Украине было сформировано 32 бригады ТрО, а до этого 25 из них уже участвовали в боевых действиях, то последний закон, который подписал Владимир Зеленский, совершенствует нормативную базу и не создает определенных правовых коллизий, когда кого можно отправлять в районы боевых действий, а кого — нет. Объективно, учитывая, что тероборона — это не классическая, линейная, модернизированная пехота, ее задачи отличаются от тех, кто служит в Вооруженных силах уже на протяжении длительного времени.
Подготовка бойцов идет месяц-полтора. Этого времени более чем достаточно тем, кто действительно хочет выполнять боевые задачи, и у кого моральный дух на высоком уровне. Это значит, что они не бросят позиции, задачи будут выполнены. За это время их удается обучить передвижению, работе в двойках, тройках, боевому порядку тактической четверки и т. п. Сейчас идет подготовка к боевым действиям в городе, что очень сильно отличается.
Я вернулся из Лисичанска несколько дней назад, выходили мы оттуда очень сложно. Те ребята, которые там находились 1,5 месяца, и мои парни из подразделения отбили 77 атак. Для понимания того, как они там воюют: военные, которые пошли в первый бой, до этого сделали всего восемь выстрелов на полигоне.
Фото из личного архива Александра Кондратенко
— Это относительно очень мало?
— Это вообще ничего. Возвращаясь к моральному духу украинцев и к тому, что российские солдаты делают там (на позициях сил РФ. — Прим. "Дрон Медиа"). Очень много случаев, когда призывники (российские) на позициях просто делают себе самострелы, чтобы уйти из этого ада. И разница между добровольческими формированиями и срочниками (в России) — в моральной составляющей. Потому что люди, которые идут воевать и защищать свою страну не за деньги и не потому, что их туда погнали, намного эффективнее в некоторых моментах, чем люди, которые служат по 10-15 лет.
Поэтому готовить (бойцов теробороны) в любом случае надо с учетом рода войск. ТрО – это, по большей части, пехота, и никто не дает им артиллерию или минометные расчеты и т. д. Для любого подразделения нужен абсолютно разный период подготовки специалистов.
— У какого подразделения больше всего времени занимает боевая подготовка?
— Думаю, у тех, кто занимается беспилотниками Bayraktar. К сожалению, не знаю, сколько у нас их осталось, но это длительный процесс. У артиллеристов на подготовку тоже уходит много времени. Даже просто, исходя из логики, пойти отстрелять на полигоне, допустим, три рожка патронов, понять, как ведет себя оружие, изучить его, переспать с ним пару месяцев — это намного проще, чем когда ты работаешь по координатам. Или если тебе передают устаревшие гаубицы, в которых стволы не менялись последние пять лет, то сложностей гораздо больше, чем нам преподносят в СМИ.
— Чем нынешние войска ТрО отличаются от тех, которые были в 2014 году?
- Батальоны территориальной обороны — территориальные добровольческие военные формирования в Украине были созданы в мае 2014 года в областях Украины в рамках частичной мобилизации, вызванной российской агрессией, начавшейся в 2014 году. Батальоны ТрО входили в состав ВСУ и подчинялись Министерству обороны Украины. — "Прим. Дрон Медиа".
— Объективно отличий сейчас не очень много. Исходя из последнего подписанного президентом Украины закона, юридически немного все урегулировалось. На практике выглядит это так: допустим, я — доброволец и хочу идти воевать на фронт. И когда попадаю на ноль (по словам военного, ноль — это окопы, прямое столкновение с противником до 15 метров, когда видно противника в упор. — Прим. "Дрон Медиа"), не на передок (по словам Кондратенко, передовая может быть растянута в зависимости от того, как плотно работает артиллерия. — Прим. "Дрон Медиа"), то подписываю еще один контракт с ВСУ. По-другому туда никто никого не возьмет. Сейчас же, после подписания нового закона, думаю, что промежуточный этап будет просто убран.
К тому же раньше не было финансирования под ТрО, как сейчас предусматривается. В законе есть некоторые подпункты, упрощающие работу самих территориальных объединений. Важно помнить и то, что командование ТрО как отдельная структура появилось под ВСУ только в 2018 году.
— Чем бригада ТрО отличается от бригады Вооруженных сил?
— Как я говорил, у ТрО нет тяжелой техники, у нее могут быть какие-то свои минометные расчеты, но бойцы сами должны их подготовить. Также у них должны быть отдельные полигоны. Если брать в общих чертах, то ТрО — это легкая пехота, которая занимается обороной городов. Изначально планировалось, что территориальная оборона будет на местах. Например, вокруг Киева будет создано 10 таких подразделений, вокруг других городов — тоже определенное количество.
Но ситуация поменялась 24 февраля: было такое огромное количество добровольцев, которые пошли защищать страну, что в какой-то момент ТрО была даже иногда эффективнее, чем обычное подразделение ВСУ. Хотя так тоже неправильно говорить. Просто я сужу по каким-то определенным ситуациям, которые лично прошел и все это наблюдал. Иногда те, кто записывался в ТрО, думали, что будут стоять на блокпостах по Киеву. А получалось, что многие из этих людей оказывались в горячих точках.
— По вашим словам, на 24 февраля в Украине было сформировано 32 бригады ТрО.
— Да, и 25 из них сразу же пошли воевать.
— Это много или мало?
— Это очень много, на самом деле. Есть бригада, в которой свои подразделения — и их там может быть до 1000. То есть бригада — обобщенное понятие, чтобы, как в армии, было проще структурировать численность людей. Потому что, например, в батальоне "Хорт" нас может быть по всей Украине около 800 человек, а воюющих, которые с передовой пришли, меньше 100.
Фото из личного архива Александра Кондратенко
— Как происходит отбор в ТрО?
— Отбирать нужно людей, которые и физически, и морально, и психологически подготовлены к этому. К сожалению, зачастую люди не до конца понимают, что такое война, когда записываются в тероборону или любое другое подразделение ВСУ. Отбор серьезный, к примеру, я даже по своему батальону могу сказать: у нас ребята — это люди из стали. Конкретно там нет таких, которые после первого же обстрела садятся и плачут. Если боевая задача, то это — смерть. Потому что добровольческое формирование — это патриоты страны, которых туда не погнали за деньги, они пошли туда по доброй воле, потому что поняли, что беда пришла уже конкретно к ним в дом.
Если бы такие ценности были у всей страны, то вся страна поняла в какой-то момент, что мы находимся в состоянии конкретной войны, которой не было ни за две чеченские кампании, ни в Сирии, ни в Афганистане.
У меня в подразделении есть старшие по возрасту люди, которые прошли ни одну военную кампанию, они говорили, что вот то была действительно легкая прогулка. Сейчас — это тихий ужас…
Вернувшись в Киев, я внутренне ощущаю две параллельные реальности: сложно принять размеренную жизнь и то, как вокруг все беспечны, многие считают, что война где-то там, далеко… У меня все просто: есть приказ командира — выполняем. Пока на доукомплектации — решаем другие задачи.
К войне приковано внимание всех и вся первые два месяца. Потом от нее "устают", она становится рутиной. Кто-то по-другому на это все смотрит, где-то война отошла на второй план, и человек не видит войну.
Если сейчас мы не будем сплоченными и не будем помогать нашим воинам, то все, чем мы сейчас занимаемся, что мы любим, чем дорожим, в один момент может исчезнуть. Они (военные) должны быть спокойны на фронте за свои семьи, знать, что они обеспечены, что у них будет всегда еда, одежда, обувь, а у них самих — нужная комплектация. И что обязательно будет ротация — их сменят. Потому что в сложных ситуациях, когда ты находишься 24/7 под обстрелами минометов, гаубиц, "Градов", еще ведешь боевые действия, и ежедневно гибнут твои товарищи, в какой-то момент люди просто ломаются.
У меня много вопросов к власти с момента, когда началось вторжение: почему дали разминировать подходы к Херсонской области и отдали Херсонскую область? Что в Сумах происходило? То есть вопросов возникает больше, чем ответов. И в командовании разных подразделений эти мысли проскакивают все чаще и чаще.
Я считаю, что в следующий созыв парламента должны заходить люди, которые являются центристами. Уже надоели эти "левые", "правые", пора уже думать про свою страну, ведь любое государство преследует исключительно свои интересы.
Если вспомнить, что мы читали из истории о Польше 1939 года, то тогда тоже все смотрели на это со стороны, и никто полякам особо не помогал, потому что понимали, что поляков хотят разорвать как Советский Союз, так и нацистская Германия. А потом случилась Вторая мировая война. Сейчас мы, собственно, стоим на пороге этого.
Фото из личного архива Александра Кондратенко
— Как происходит отбор людей в ТрО, которых отправляют на военные действия?
— Происходит это следующим образом: есть командир подразделения, допустим, из 50 человек, который спрашивает: "Кто поедет на Восток?". Он говорит это один раз, потом — два раза, потом – еще спрашивает несколько раз. После этого говорит: "А теперь еще хорошо подумайте". И вот, допустим, из этих 50 человек едет пять.
— По сути, это добровольцы внутри батальона?
— Безусловно. Но не могу сказать за всех. Я сужу исключительно со своей колокольни, как это было у меня. То есть мне сказали, что мы едем в ад. Я был настроен на то, что мы едем туда.
Но еще на тот момент, когда я приехал в Лисичанск, не понимал, насколько все плохо там. Особенно, когда вечером из твоего батальона парни звонят своим детям, а на следующий день... Это тяжело, морально тяжело. Но опять-таки — это война, и без этого никак.
— Как оплачивают военную службу в Украине?
— Я не получаю ни копейки. Военные получают средства только тогда, когда идут на "ноль" и подписывают новый контракт. Меня, например, на "ноль" категорически командование запретило посылать. Но погибнуть можно везде. Вот тогда возникают проблемы у командования с теми, кто не оформлен. Собственно, этот закон, который подписал Зеленский, такие моменты должен упростить. Думаю, что сейчас должны будут выплачиваться средства ТрО.
— Чем отличается подготовка служащих в ТрО от подготовки военных в специальных учебных центрах? Там другая специфика?
— Скорее всего, подготовка бойцов теробороны идет по более ускоренной программе. Но, например, до того, как ехать в Лисичанск, я на полигон, и то по своим договоренностям, ездил и отстрелялся дважды. Больше не стрелял. А на месте обучение происходит следующим образом: ты приезжаешь, тебе дают гранатометы, подствольники, обычные гранаты, мины. И те, кто этим уже пользовался, просто рассказывают. Так ты в течение пяти минут осваиваешь любой пулемет, снайперскую винтовку… если она есть в наличии. Винтовок не хватает, и вообще должны быть отдельные подразделения снайперов, которые работают в двойках.
Но наши солдаты, которые там (в местах военных действий), это просто железные люди. Я за последние шесть дней спал где-то пять часов и ел два раза. Это просто для понимания, насколько люди, защищающие нашу страну, изможденные. Скажу объективно так: люди, которые действительно видели войну, не очень хотят о ней говорить. Но я считаю, что тем, кто живет еще в розовых очках, эту информацию надо доносить ежедневно и правдиво.
— Будут ли ТрО давать пользоваться тяжелым вооружением в случае форс-мажора?
— Будут. Люди обучаются за три-четыре дня — и вперед. Использование тех же британских гранатометов настолько простое, что ими управлять проще, чем автоматом Калашникова.
— Можно ли от службы в ТрО просто отказаться?
— Если служащий не подписал отдельный контракт с ВСУ, то, конечно, может оказаться. Но если уже подписан контракт на год или на два года, то будь добр. Либо же тобой займется военная прокуратура. Ведь человек, который подписал контракт, получает жалование. Все, кто попадают на передовую, подписывают контракт отдельно. В случае смерти военного, его родные получат все необходимые выплаты. Но, если бы, например, со мной что-то случилось, то никто бы за меня ничего не получил, потому что я — доброволец.
О ситуации на передовой
Фото из личного архива Александра Кондратенко
— Какое соотношение сил Украины и России сейчас на фронте?
— Все говорят, что вот подписал Байден ленд-лиз… Да, пришли семерки гаубицы, системы залпового огня. Но есть такое понятие, например, в войне, как дуэли. Это когда гаубицы между собой перестреливаются: есть выход, а есть приход. Вот у нас, допустим, два выхода (выстрела в сторону противника. — Прим. "Дрон Медиа"). А в ответку нам прилетает 30 приходов. Соотношение сил несопоставимо в принципе. В каком-то направлении у российских военных может стоять до 100-200 орудий. Но у них оно часто меняется, и точность стрельбы гораздо выше, чем у нас.
— Сколько Украине нужно техники?
— Хотя бы точно столько же, сколько у них. Но это нереально. Или же не в ближайшие месяц-полтора. Дело в том, что чем дольше военный конфликт будет тлеть в Украине, тем выгоднее будет Западу, потому что он таким образом ослабляет Российскую Федерацию и ее экономику. Потому что война — это всегда очень дорого. Несмотря на все санкции, у России товарооборот вырос с Индией и Китаем почти на 38% с начала войны. Безусловно санкции бьют по экономике, но не настолько сильно и быстро, как мы бы этого хотели. Результаты санкций могут быть видны аж после Нового года.
— Хотите сказать, что Западу выгодно ухудшать экономику РФ за счет войны в Украине?
— Да, абсолютно верно. Если бы они нам дали сразу все по ленд-лизу, чтобы мы могли пойти на прорыв по конкретным направлениям, был бы другой разговор. Почему нам системы залпового огня полтора месяца задерживали и только сейчас начали поставлять?
— Получается, что поставки по ленд-лизу уже начали приходить?
— Конечно. Мало того, поставки и из других стран, из Европейского союза, наших партнеров. Это все хорошо, но эта техника устаревшая, была ранее использованная. Я не говорю о Javelin (американский переносной противотанковый ракетный комплекс), например, они очень эффективны против бронетанковых войск Российской Федерации. Но, к примеру, NLAW (шведско-британская переносная противотанковая управляемая ракета) не так много… Возможно, в нашем подразделении их просто не было...
— Западная техника эффективнее российской?
— Безусловно. Но у россиян еще есть резервы, также очень много людского ресурса. Они же действуют по такому принципу: сначала отправляют на убой пушечное мясо, разведывают наши позиции, а потом эти позиции кроют артиллерией, после чего заходит "спецура" (спецназ. — Прим. "Дрон Медиа"). Они не считают всяких бурятов, из Дальнего Востока людей, кадыровцев… Наши ребята одного российского капитана "задвухсотили" (убили. — Прим. "Дрон Медиа"), изъяли у него список личного состава, а там из 280 человек нет ни одного со славянской фамилией.
— Насколько сложно проводить обучение по применению оружия западного производства?
— В зависимости от типа вооружения: если это артиллеристы, есть свои нюансы. Если это гранатометчики – немного проще. Все зависит от того, сколько человек сделал выстрелов из того или иного типа вооружения. Но обучение занимает все равно длительное время, которого у нас нет.
— Какова будет роль помощи по ленд-лизу для нашей армии? Можно ли сказать, что с его помощью Украина пойдет в контрнаступление по всем фронтам и даже на отвоевывание Крыма?
— Если это и произойдет, то там будет просто бойня. Это очень сложный момент. Что касается востока и юга страны, то, имея хорошее количество вооружения, когда мы можем ударить по тылам, то в принципе это все возможно. Силы России как техника, так и человеческий ресурс, истощается. Просто их намного больше — в 15 раз на данном этапе.
— Как происходит эвакуация раненых военных из зоны боевых действий в медицинские учреждения?
— Если брать по Лисичанску, то мы сами занимаемся эвакуацией. Потому что это все происходит под обстрелами гаубиц, мин, артиллерии, авиации – там, в принципе, нет безопасных мест. Лисичанск сейчас считается передовой, до нуля (прямого столкновения) там расстояние где-то полтора километра.
— Насколько соответствуют действительности заявления власти о потерях Украины на поле боя?
- 15 июня, в интервью американскому новостному порталу Axios глава делегации Украины на переговорах с Россией, народный депутат Давид Арахамия заявил, что каждый день на Донбассе гибнут или ранены 1 000 украинских военных, примерно – 200-500 погибших каждый день. — Прим. "Дрон Медиа")
— Это неправда. Россиян мы косим намного больше, у них потери гораздо больше. Их цифры можно умножать смело на четыре, где-то так. Наши цифры надо умножать где-то на полтора. Думаю, что больше 60 тысяч россиян уже удобряют нашу землю. Это так, по скромным моим подсчетам… Британская разведка и США — на уровне. И даже если они дают меньшие цифры, это потому, что не всегда удается сразу передать данные. Никто на передовой не занимается детальным подсчетом трупов врага. Невозможно точно узнать, сколько россиян убито, а сколько ранено. Наших считают точно, потому что это сразу передается по рации, командование знает, сколько у них в подразделении раненых и погибших.
— Как и кем предоставляется медицинская помощь на передовой?
— Медбратьев своих у нас нет. Все лекарства получаем только благодаря волонтерам. Сами накладываем турникеты, помогаем друг другу при различных ранениях. Потому что действовать нужно быстро. Если, например, вена пробита, то реанимацию нужно провести в течение полторы минуты. Все это знают и понимают. Но раненый в этот момент может быть на адреналине — он будет истекать кровью и продолжать вести бой. Но в какой-то момент просто засыпает и все.
— Эксперты не исключают, что Россия хочет втянуть Украину в так называемый вялотекущий конфликт, в войну на изматывание...
— Это уже произошло. Где-то последние три-четыре недели. Они прекрасно понимают, что у нас с экономикой. Если они отрежут еще последние порты, то будет просто финиш.
— У Украины есть ресурс, чтобы проводить ротацию?
— Людей у нас хватает. У нас не хватает, наверное, того, что обещают поставлять. Россияне там, где пройдут, оставляют выжженную землю. Если они чувствуют конкретное сопротивление, то просто выжигают города. Ничего не остается вообще.
— Можно сказать, что того оружия, которое уже поставлено, очень мало?
— Для наступательных действий – да. Только сдерживание можем вести.
— 24 июня глава Луганской ОВА Гайдай сообщил, что украинские военные отойдут от Северодонецка на новые и более безопасные позиции. Когда украинские военные смогут снова занять предыдущие позиции?
— Сложно сказать. Там возвращаться уже, наверное, будет некуда. На те же позиции… Я думаю, что Восток для нас будет потерян, по моим прогнозам, где-то в 20-х числах августа.
— Когда предположительно украинские военные смогут его вернуть?
— Покажет время и количество оружия. Если бы у нас было очень много, подчеркиваю, очень много систем залпового огня — HIMARS, которые пришли, "Градов", чтобы мы могли бить их по тылам.. Нам же надо их снабжение перекрывать, потому что когда нет снабжения, то воевать сложно становится.
Российские военные, по-моему, очень боятся идти в наступление. Потому что они не понимают, за что воюют, а у некоторых мозги просыпаются, когда видят, что у нас тут дороги в селах асфальтированные и туалеты в домах стоят, и не понимают, какие тут нацисты… Но их гонят (воевать). И гонят тех, кто являлся нашими гражданами в Донецкой и Луганской областях. Их выдергивают с улицы и отправляют на передок, а за ними стоит заградотряд. И они понимают: если назад пойдут, то их расстреляют. И они вынуждены идти вперед на убой (Россия подобные факты не подтверждает. — Прим. "Дрон Медиа").
— Наблюдается активность армии Беларуси на границе. Действительно ли есть вероятность, что Лукашенко отправит своих военных в Украину?
— На сегодня, я считаю, что наступление равно нулю. Лукашенко петляет всячески от этого, придумывает разного рода учения. Он четко понимает, что не все военнослужащие Беларуси готовы идти воевать. Может быть такое, что они просто пересекут границу, и часть из них сразу станет на нашу сторону. Лукашенко этого очень боится.
Если они все же начнут вторжение, то очень сильно получат здесь по зубам. Они получили уже один раз с этой стороны. Сейчас мы сильнее укрепили часть границы с Беларусью. Шансов у них будет мало, они там просто все будут сожжены дотла. Они готовятся только по той простой причине, чтобы мы отсюда свои резервы на восток не перебросили. Если это (наступление. — Прим. "Дрон Медиа") произойдет, то в Беларуси где-то через полтора месяца будет переворот.
Но риск сохраняется, безусловно. Вообще риск с любого направления вторжения сохраняется. Мы сейчас в состоянии войны находимся. Риск прилета ракеты в любую точку Украины тоже есть. Поэтому сказать однозначно, что этого не будет, нельзя.
Фото из личного архива Александра Кондратенко
— Как вы думаете, когда закончится активная фаза войны — с бомбардировками, с перестрелками?
— По моим прогнозам, где-то в конце августа. Тогда зона боевых действий будет растянута по юго-востоку.
— Как вы относитесь к "Железному куполу"? Очень много разногласий по этому поводу. Некоторые говорят, что Украине такая защита не поможет.
— Я бы не был так категоричен в этом плане, потому что практика Израиля и Палестины показывает, что "Железный купол" хорошо защищает от ракетных ударов. Если бы у нас были такие типы вооружения, то не было бы таких разрушений как в первые три недели войны. И опять-таки, если проанализировать, почему нам в первое время никто не помогал? Потому что все думали, что с Украиной уже все решено.
О российской армии
— Как россияне обращаются с украинскими военными в плену?
— К ним туда лучше не попадать. Там происходит тихий ужас! (Никакие Женевские конвенции там не действуют. Далеко не надо ходить — вот под Киевом (Буча, Ирпень, Гостомель) я тоже много чего увидел, чего в СМИ не было. То, что я там увидел, нельзя забыть. Такое количество трупов я не видел в своей жизни никогда, даже в кино (Александр был в Буче. — Прим. "Дрон Медиа").
— Как вы считаете, фиксировались ли военные преступления на востоке Украины?
— Я более чем уверен, что это фиксировалось. Но сейчас это делать сложно, поскольку должны быть свидетели, это должно быть подкреплено либо видео, либо еще чем-то. Позиций, по которым оцениваются преступления, свыше 25, и они все под это могут подпадать — те же изнасилования, расстрелы, пытки, удары по гражданской инфраструктуре. Если посмотреть, по каким объектам изначально били, это были школы, где прятались люди в бомбоубежищах. Они прекрасно знали, что если там и есть военные, то их очень малое количество.
Фото из личного архива Александра Кондратенко
— Как изменилась тактика российских войск на поле боя?
— Тактика изменилась кардинально. Они поняли, что их здесь никто не ждет. И то, что они планировали в Украине парад какой-то проводить, форму потом наши находили – этого ничего нет. Сейчас у них тактика выжженной земли, тактика затягивания военного конфликта, изнеможения. Тактика бросания вперед всякого отребья для выявления позиции, а потом уничтожения наших позиций. Ну и все в таком духе. Колонн как таковых уже нет. Они просто стирают с земли все, где видят жесткое сопротивление.
— Как вы считаете, Россия будет восстанавливать оккупированные территории?
— (На мой взгляд), нет, этого они не планируют. И люди, которые свято верят, что они пришли в Украину "денацифицировать"… На самом деле они пришли просто уничтожить нас как нацию. Если анализировать информационное пространство Российской Федерации, то там месседжи поменялись очень быстро. И заявления о том, что они там собираются уже и на прибалтов выдвигаться — это тоже не беспочвенно. Там (в РФ. — Прим. "Дрон Медиа") сидят просто какие-то отбитые напрочь люди, которые решили перед смертью развязать Третью мировую войну. Если конфликты, которые тлеют по всему земному шару, начнут воспламеняться, то все — Третья мировая начнется.
— Действительно ли армия РФ настолько обнищавшая, как это иногда преподносится в независимых СМИ?
— Если, например, из окопов достать россиянина и нашего парня, то они плюс-минус будут выглядеть одинаково — как два черных шахтера. Но если говорить о том, что они как бомжи, то в какой-то степени так и есть. Хотя, когда речь идет о какой-то спецуре Российской Федерации, то там далеко не так. Они там все нормально укомплектованы.
— По вашему мнению, какое будущее ждет Россию?
— Тень на всю российскую армию и вообще на Россию не просто упала, она их накрыла. Пройдет еще не один десяток лет, и нацистами будут называть далеко не гитлеровскую Германию, а именно Российскую Федерацию. Презирать россиян будут во всем мире. Куда бы они не поехали. И это очень долго будет.
Чтобы что-то в этой стране поменять, общество должно подняться. И, по моему мнению, учитывая то, что история циклична, эти процессы неизбежны. Вопрос только — когда это произойдет? Российская Федерация посыплется, она посыплется неизбежно, просто для этого нам еще надо свою страну отстоять. Во-вторых, другие государства, которые имеют спорные территориальные моменты с Российской Федерацией, тоже должны начать претендовать на те территории, которые они считают своими. И если бы в какой-то промежуток времени у нас открылся какой-то второй фронт, то нам намного проще было бы тягаться с Россией, чем в одиночку.
В истории конфликтов, где Российская Федерация принимала участие, везде было горе, слезы, беда. Те же самые грузины это помнят. Поэтому в какой-то момент это может все воспламениться. Просто сейчас мы один на один, несмотря на то, что у нас есть наши партнеры заокеанские и европейские. Но объективно мы один на один. И нам отступать некуда.
О пропаганде
— Удивляют новости, когда волонтеры приезжают и уговаривают местных эвакуироваться из горячих точек, но те отказываются. Чем они руководствуются, если небезопасно находиться в населенном пункте, где ведутся активные боевые действия?
— Людьми движут абсолютно разные мысли: кто-то понимает, что ему больше некуда ехать, другие больше переживают за родных и близких, стараются их вывезти, но не оставляют свои дома. Все зависит от региона.
Если мы говорим о востоке Украины, в самом Лисичанске те люди, которые с проукраинской позицией, максимально быстро пытались оттуда выехать. Те, кто ждет "русский мир", до сих пор там сидят. И говорят украинским военным: "Это все из-за вас". Ты пытаешься держаться, услышав эти слова, потому что ты не оккупант, а военный, который защищает свою страну. Несмотря на то, что сепаратизма там очень много.
— Реально, чтобы такие люди поменяли свою позицию?
— Это возможно, но такое следовало делать на протяжении длительного периода — еще 15 лет назад, потому что все информационное пространство было отдано на откуп врагам, и они делали то, что хотели. Люди зазомбированы напрочь. То же самое было в Крыму до 2014 года. Информационной повесткой никто не занимается. Пропагандой сейчас начали заниматься, но людям не разъясняют, почему важно то, что сейчас делают ребята на передовой.
Я всегда говорил так: высказываться о чем-либо, что связано с войной в том или ином регионе, могут только те люди, которые там находятся. И то они не все скажут, потому что прекрасно понимают, что нельзя деморализировать общество и говорить, что все пропало.
А вот российская пропаганда — это просто венец их творения. Чтобы им ни скормили, какой бы кусок г*вна им в голову не запихнули, они в него будут свято верить. Есть там интеллигенция, но ее очень мало. И, как показывает практика, даже люди с высшим, с двумя-тремя высшими образованиями попадают под эту пропаганду, порой даже намного быстрее, чем люди, которые вообще не вникают ни в политику, ни во что.
Если информационный поток идет из интернета, телевидения, от соседей, от окружения и так далее, то волей-неволей ты начинаешь в это верить. Так работает пропаганда, чем более массированные информационные посылы, подтвержденные из уст в уста, тем больше человек начинает в это верить.
О трансформации общества
Фото из личного архива Александра Кондратенко
— Как вы относитесь к легализации оружия? Сейчас в стране большое количество оружия. Украинские власти это как-то контролируют?
— Категорически против. Наше общество к этому не готово. Любое оружие записано. С тем количеством оружия, которое в стране, может быть что угодно. У кого будет оружие, тот и будет прав.
— На время войны мужчинам призывного возраста запрещено выезжать за границу. Что вы об этом думаете?
— Нельзя выпускать. Вы до войны жили в Украине, у вас паспорт украинского государства? Каждый должен себе задать этот вопрос. Те, кто хотел выехать, находят деньги, возможности и уезжают. Но большинство людей остаются, потому что они любят свою страну, потому что они готовы ее защищать, гнать врага с родной земли.
— Как вы считаете, нужно ли украинскому обществу менять отношение к войне?
— У многих нет понимания того, что в стране война. Человек ходит на работу, ни за что не переживает. Но если бы он хоть на секунду задумывался, что так может не быть завтра, это отношение поменялось бы. Когда в воюющей стране народ не является единым организмом для отражения внешней агрессии, рано или поздно этот организм начинает болеть, нарастает недовольство. Сейчас максимально нужно приложить все усилия для помощи нашим военным. Я считаю, что необходимо переформатировать экономику на военные рельсы, чтобы фронт и бойцы на фронте были обеспечены. Если каждый человек перед сном будет молиться за наших бойцов и делать что-то для победы, тогда победа наступит намного быстрее.
Люди забывают, что в стране война, ходят по кафе. Но вот даже те 350 грн ($12), которые они там тратят, если отправить на армию, то можно много чего нужного купить нашим бойцам. Иногда эти 300-500 грн ($10-17) в какой-то момент спасают жизнь.
Россияне перекрутили фразу "Моя хата скраю, я нікого не чіпаю" ("Моя хата с краю, я ничего не знаю". — Прим. "Дрон Медиа"). На самом деле там по-другому: "Моя хата скраю, я першим ворога зустрічаю" ("Мой дом на окраине, я первым врага встречаю". — Прим. "Дрон Медиа"). Она изначально звучала так. Поэтому очень важно быть едиными.
Как бы там ни было, чтобы не происходило, я уверен: наш народ непобедим! Украина выстоит, и Победа будет за нами! Слава Украине! Героям слава!
- В условиях военного времени редакция не может независимо проверить некоторые данные.