Кандидат исторических наук Андрей Введенский специально для Дрона подготовил серию авторских колонок под общим названием Очерки о подлинной истории России. Читайте эти исторические тексты на нашем сайте по пятницам
Поход владимирского войска на Киев, 1169 год. Миниатюра из Радзивиловской летописи, конец XV ст.
Война, которую ведет Россия с Украиной (оружием) и Западом (газом и пропагандой) не может не вызывать вопросов. И даже не столько "почему российские войска не взяли Киев за три дня" или "почему в Харькове россиян не встречали цветами", сколько "почему эта война вообще началась".
Попытка представить сегодняшнюю ситуацию исключительно как авантюру одного человека – Владимира Путина – и бессмысленна, и опасна. Потому что хотя главный приказ отдавал именно он, над ним тяготело и пятивековое российское бессознательное, в котором не находилось места независимой Украине. Почему и Кремлю, и многим обыкновенным россиянам никак не удается смириться с самостоятельностью соседней страны – вопрос не только настоящего. Корни его лежат глубоко в прошлом, а от ответа в буквальном смысле зависит будущее. Так как же Россия пришла к своему нынешнему состоянию, и почему у нее врагов гораздо больше, чем друзей?
Середина XV века стала для западной Евразии уникальным временем – заканчивалась предыдущая эпоха, Средневековье, а на ее место уже спешило Раннее Новое время. Готовился кануть в небытие старый мир всадников, политической раздробленности и вассальных клятв, и уже рождался новый – централизованных империй, построенных огнестрельным оружием и регулярным налогообложением. Именно в этот период сложились условия для возникновения того, что нам известно сегодня под именем России. А обстоятельства, сопутствовавшие рождению нового государства, определили также и его уникальные черты, сохранившиеся до сегодняшнего дня: авторитаризм, империализм и мессианизм. И все попытки прояснить теперешнее положение России будут несостоятельны без взгляда глубоко в прошлое, буквально в ее младенчество. Потому что именно там лежат ответы на вопросы "кто виноват" и "что делать".
Но перед тем как начать рассказ о возникновении первой из российских империй, окинем взглядом сцену и декорации.
Золотая Орда, самая западная часть величайшей в мире сухопутной Монгольской империи, агонизировала. В 1410-1430-х годах на ее территории бушевала ожесточенная борьба за власть – на центральном престоле сменился десяток ханов, многие из которых правили менее года. Это привело к тому, что местные элиты на окраинах переставали поддерживать претендентов на полновластие и переориентировались на региональных правителей. Так появились свои ханы в Сибири (1420) и Узбекистане (1428), один из бывших великих ханов осел в Казани и превратил ее в независимую столицу (1438), из Литвы на крымский престол был приглашен Хаджи Герай (1441/1442), обособилась Ногайская Орда (1440-е) и Хаджи-Тарханское (Астраханское) ханство (1459), а из Узбекского выделилось Казахское ханство (1465). Золотая Орда съежилась до бассейна средней Волги, но ее хан по-прежнему носил титул "великого", а кроме того, ему все еще номинально подчинялись владения русских князей. Поэтому за государством закрепилось название Большая Орда.
На другом конце Восточной Европы достигло пика могущества Великое княжество Литовское. Его энергичный правитель Витовт довел южные границы государства до побережья Черного моря, а восточные – почти до Тулы. Софья Витовтовна была замужем за великим московским князем Василием І, так что пять лет между его смертью и смертью самого Витовта (1430) последний был опекуном внуков и формальным правителем едва ли не всей будущей России. Литва к тому времени на 9/10 была славянской по населению, а древний "руський" язык был главным в делопроизводстве. Термин "Литовская Русь", распространенный в ХІХ веке, не так уж и сильно приукрашивал действительность. В 1440 году новым великим литовским князем стал Казимир, семь лет спустя унаследовавший и польский трон. При нем выражение "польско-литовское государство" обрело практический смысл.
На далеком юге доживала последние дни самая блестящая из средневековых держав – Византия. Окруженный со всех сторон владениями первой модерной "пороховой империи", Османской, Константинополь отчаянно пытался спастись в союзе с Западом. В 1439 году между православными и католиками была заключена уния, долженствующая преодолеть последствия раскола 1054 года. Однако немало радикалов и в византийской столице и, что важно, в Москве, категорически отвергли саму идею примирения. Организованный польским королем Владиславом III крестовый поход на выручку Византии в 1444 году закончился разгромом под Варной и гибелью монарха. Падение Константинополя стало вопросом времени. И когда это все же случилось в 1453 году, ударная волна разошлась по всему континенту, вызвав поистине тектонические сдвиги на его противоположных концах. На Пиренейском полуострове ориентированные на Атлантику Испания и Португалия начали подъем к мировому владычеству, в то время как старые звезды Средиземноморья, Венеция и Генуя, постепенно приходили в упадок из-за прекращения торговли с Востоком – османы не терпели конкуренции. А в Волжско-Окском междуречье монахи и правители пытались осмыслить трагедию падения центра православного мира и, в конце концов, пришли к выводу, что теперь это они – новый центр, это они – светоч истинной веры. Последствия такого умозаключения мы расхлебываем и по сей день.
Но почему именно Москва оказалась главной героиней этой истории?
Исторически Северо-Восточная Русь была настоящим медвежьим углом – лесистым и малонаселенным ("Залесье" по летописной терминологии). Тамошние удельные князья вели организованную колонизацию региона славянами, изгоняя, подчиняя или ассимилируя местных угро-финнов. Городов тут было меньше, чем в "старых" землях на юге и на севере Руси, но в среднем они были крупнее по площади, что говорит о большей концентрации населения. И именно эти обстоятельства привели к сложению тут отличной от остальной Руси формы политического режима.
В целом в каждой из земель существовал свой баланс в отношениях между князем, боярскими элитами и городским населением. В Новгороде, например, князь вообще был наемным топ-менеджером, и ни о какой передаче престола по наследству не могло быть и речи. В Галицкой земле свой княжеский род имелся, но и боярство было чрезвычайно сильно – под европейским влиянием возникла традиция скреплять государственные грамоты не только княжьей печатью, но и печатями ведущих аристократов. И если князья вроде Романа или его сына, короля Данила, брали верх над боярами, то лишь благодаря своим личным качествам, а не "админресурсу". В Киеве в условиях перманентной чехарды с правителями вече иногда свергало одного князя и ставило другого.
А в Ростово-Суздальской земле (и его преемнике – Великом княжестве Владимирском) верховной власти почти не было преград. Веча, правда, существовали в нескольких старых городах, но княжьих городов без них было больше. Ни у славянских переселенцев, ни тем более у покоренных автохтонов не было древних прав и привилегий, на защиту которых они могли бы подняться. Бояре, получая новые земли из рук князя, были обязаны ему гораздо сильнее, чем их "коллеги", владевшие отчинами по наследству. Так что пусть не авторитаризм, но "твердая рука" в Северо-Восточной Руси стала обыкновенным явлением задолго до монгольского вторжения. Нет, не всем это пришлось по душе, и отчаявшиеся бояре в 1174 году даже убили своего правителя Андрея Боголюбского. Но общей тенденции к самовластью это не изменило.
Кстати, именно с Боголюбского в Украине иногда начинают список претензий к России. В 1169 году сын этого князя Мстислав взял штурмом Киев (что было обычным делом), но при этом отдал его войску на двухдневное разграбление (что стало невиданным доселе злодейством: «егоже не было никогдаже», – записал суздальский, кстати, летописец). Однако вряд ли речь шла о первой российско-украинской войне – пусть Василий Ключевский и назвал Боголюбского "первым великороссом", но в походе принимали участие 11 князей из половины земель Руси: Владимира, Мурома, Рязани, Полоцка, Смоленска, Новгород-Северска, Переяславля и даже киевского Вышгорода. При этом также впервые в истории триумфатор не стал править в Киеве, а остался во Владимире, чем разорвал связь между старшинством и местом. Именно с этого времени титул "великого князя" перешел к правителю Владимира, хотя не все прочие князья это признали. В конечном итоге, накануне монгольского вторжения владимирский княжеский дом контролировал не только всю Северо-Восточную Русь, но и Смоленск с Переяславлем и даже Новгород!
Монголы мало нарушили внутреннее устройство подконтрольных земель Руси, зато произвели революционные перемены в их внешних сношениях. Теперь статус великого князя должен был подтверждаться ханом непосредственно в Орде. По большей части этот титул носили потомки Александра Невского, показавшего себя непримиримым противником Запада и верным слугой Востока (за что особо любим нынешней российской властью). Так, именно он в 1259 году угрозами принудил Новгород согласиться на обложение данью для монголов. Важным противником Владимира в борьбе за верховенство была Тверь – ее правители несколько раз получали заветный ярлык. Но после разгрома антимонгольского восстания 1327 года, в подавлении которого активное участие принимала Москва, тверские князья из этой гонки выбыли.
Наконец, с началом правления в 1331 году в Москве Ивана по прозвищу Калита великокняжеский титул окончательно переехал в этот город (за единственным трехлетним исключением). Именно благодаря деятельности князя Ивана и его потомкам Московское княжество сперва само стало Великим, а затем положило начало новому государству. Причем, сразу имперскому.
Так как же все это произошло?
Об этом вы узнаете в следующую пятницу эксклюзивно на Дрон Медиа.